Прелесть Моники Беллуччи в фильме «Малена» состоит в том, что с ней невозможно спорить. Чувственный изгиб ее бедер, магия волос и походки похожи на аксиому, не требующую доказательств. Никому ничего не нужно доказывать, ни женщинам, ни мужчинам – достаточно просто идти по улице по аккомпанемент хруста шейных позвонков и под прицелами сотен глаз. Остальное камера сделает сама.
Именно это удивительное единодушие мужчин и женщин в оценке прекрасного, четко идущее вразрез с установкой, что в женских и мужских журналах должны быть разные героини и разные фотографии, делает Монику уникальным явлением, одним из ярчайших секс-символов своей эпохи. И именно это обстоятельство придает такой трагизм «Малене», когда эту невыносимую красоту уничтожают прямо у нас на глазах. И уничтожают – что самое страшное – женщины. Почему?!
У меня есть один необычный талант – я умею дружить с красавицами. С теми самыми, из-за которых хрустят шейные позвонки и к которым притягиваются взгляды. Вероятно, я чувствую в себе искру другого рода, оттого мне проще понять и принять совершенство рядом. И вот от этих красавиц я тоже много раз слышала этот вопрос: почему сами женщины так ненавидели и так жестоко наказали Малену? За что??
Интересен этот вопрос и сейчас, когда вокруг много самых разных ответвлений феминизма и общий взгляд на события начал смещаться в сторону «угнетаемая женщина». Ну хорошо, угнетаемая она. А угнетатели кто? Мы сами, получается?
Многие пытливые умы уже пытались давать ответ на этот вопрос. Те, кто попроще, отвечают банальным: «Они завидуют!». Те, что посложнее, назовут, скорее всего, множество причин. Это и тяжелые времена, и суровые нравы, и война, и неприятие коллаборационизма.
С моей же точки зрения причин у беспрецедентной женской жестокости в этой драме (которой мы почему-то отчаянно верим) ровно одна.
- Потому, что хотели и могли.
Почему хотели? Да потому что давайте посмотрим правде в глаза, зависть не сильно отличается по признаку пола. Невыносимая боль от понимания, что ты не обладаешь чем-то прекрасным, совершенным, роскошным, выдающимся одинаково терзает души и мужчин, и женщин. С той лишь разницей, что женщины не могли быть ЕЮ, а мужчины – быть С НЕЮ. В результате и те, и другие копили злобу.
Красавицы, с которыми мы говорили о фильме, беспомощно хлопали ресницами. Мол, а как же остальные мужчины? Они же были в нее влюблены? Но увы, влюблен там не был никто, кроме одного. Кроме мальчика-подростка, из чьих глаз мы видим Малену.
Почему не сдержались? Не подавили в себе ярость и темные порывы, как это делает время от времени каждый из нас? Вот тут, наверное, лучше всего подойдут объяснения про тяжелые времена, и суровые нравы, и войну, и неприятие коллаборационизма.
Мог ли на месте Малены оказаться мужчина, и на месте его мучителей – тоже мужчины? Запросто. В детстве я слышала историю про талантливого музыканта, которому нарочно переломали пальцы. Талант, красота, любовь, любая искра в человеке – предмет не только восхищения, но и страшной зависти и боли.
Да что там мировая известность, неоспоримый талант, безусловная красота. Иногда такой ерунде, извините, позавидовать могут, что диву даешься. Как-то три года назад я каталась на роллс-ройсе. Ну случилось так, меня пригласили как блогера. Да, безусловно приятно прокатиться на машине, которая стоит бешеных денег. Но там, в 2017 году этот роллс-ройс и остался, я даже и не вспоминала о нем.
А вчера ко мне в соцсети пришла женщина, которая три года о нем помнила. И копила злобу. Она пришла, чтобы меня разоблачить. Указать, что тексты у меня – ворованные. Семья – выдуманная. Внешность – стремительно увядает. А человек, с которым мы катались – и вовсе мой сутенер.
Понятное дело, что человек больной, причем не только в медицинском, но и в нравственном смысле, это важно. Но я к чему это говорю. Лютая зависть может возникнуть к чему угодно. И если душа слабая, темная, и если других путей приложения энергии у человека не имеется, то эта зависть и растопчет его и сожрет, если ее не излить. И картину мира изменит так, что в ней человек, которому завидуешь, станет последняя сволочь и гад. И отомстить ему не только не стыдно, но и почетно. Вот и вся задачка.
Почему особенно усердствовали именно женщины, а мужчины смотрели? Видимо, так более социально приемлемо. Если можно по отношению к зверству это слово применить.
В общем, о чем я? О том, что жители городка мерзкие, в отличие от нас, добрых и пушистых, в белых пальто? Нет. Все такие, просто кто-то может направить боль в созидание, а кто-то способен только стричь волосы и ломать пальцы. На худой конец, делать кучки в интернете (это для самых бесперспективных).
Причем же тут феминизм, спросите меня вы? Да вообще не причем, кроме того момента, что чем больше у женщины возможности защититься от воинствующей серости самой, а не только когда мужчина рядом, тем лучше. Роза должна быть с шипами, а пантера с когтями, если не хочет стать прикроватным ковриком.
Journal information